Четыре века Тверской музыки
НАТАЛЬЯ ГРИБУНИНА
Тверское издательство «Гид» в прошлом году выпустило в свет замечательную книгу Нины Константиновны Дроздецкой «Музыкальная жизнь Твери и губернии». В этом музыкально-краеведческом труде, охватывающем четыре столетия —от второй половины XVI века до Второй мировой войны, исследуются события музыкальной жизни, связанные с профессиональной музыкальной культурой.
Книгу начинает глава о своде трех молитвенных песнопений —так называемого опекаловского распева —шедевра древнерусского певческого искусства. Вопрос происхождения распева и связанной с ним ремарки «опекалов» давно волнует тех, кто интересуется церковной культурой. Среди исследователей этого явления сложились две точки зрения. Более ранняя истолковывает ремарку как авторскую и приписывает песнопения распевщику Опекалову. Однако это противоречит древней церковной традиции, которая придерживается анонимности, и лишь в редких случаях сообщает имена. Другая точка зрения интерпретирует ремарку, как указание на место бытования распева и связывает ремарку с Опекалово-Вознесенским монастырем, существовавшим на территории Старицкого удела и находившимся в ведении Тверской епархии.
Нина Дроздецкая придерживается второй точки зрения и, в свою очередь, добавляет, к уже существующим, трактовку ремарки «опекалов» как авторского знака Опекалова монастыря в соответствии с интерпретацией С.С. Аверинцева. Название «опекаловский» из авторского знака со временем превратилось в духовный символ Опекалово-Вознесенской обители, и в этом значении дожило до нашего времени.
Обнаруженные автором новые данные по истории монастыря подтвердили предположение о том, что расцвет обители приходился на вторую половину XVI столетия и был связан с блистательным закатом последнего удела феодальной Руси —Старицкого княжества. В это время монастырь становится оплотом боярской оппозиции жестокому правлению царя Ивана Грозного, а князь Владимир Андреевич Старицкий —реальным претендентом на царский престол.
Тихий и отдаленный от Старицы монастырь превратился в убежище бояр-крамольников. Здесь молились за живых сторонников старицкого князя и поминали погибших, сюда готовились на монашеский подвиг опальные бояре. В это же время игумен Опекалова монастыря Корнилий согласился быть душеприказчиком богатых и знатных бояр Ивана Карамышева и Григория Вельяминова; ему (т.е. монастырю) бояре завещали доходы со своих московских поместий. Крупный земельный вклад в Опекалов монастырь сделал князь Василий Пронский.
Благодаря богатым пожертвованиям, монастырь смог приобрести разнообразную церковную утварь, расписать многочисленные иконы и пригласить на клир талантливого распевщика. Опекалово-Вознесенский монастырь, видимо, пользовался покровительством князей Старицких, в мастерской лицевого шитья которых трудились лучшие художники-иконописцы и мастерицы-вышивальщицы. Старицкие приглашали к себе на работу как местных, так и московских умельцев. По всей вероятности, именно из Москвы и прибыл в Опекалов монастырь мастер-распевщик. Прекрасно ориентируясь в своде бытовавших распевов, он создал новые, которые заметно выделяются среди других индивидуальным почерком. Два из созданных им песнопений – «Трисвятое надгробное» и стихира на целование плащаницы «Приидите ублажим Иосифа», перекликаются между собой сходными крюковыми попевками.
Во время Смуты монастырь, по всей видимости, был разорен польско-литовскими интервентами и заброшен. Всю первую половину XVII столетия он находился безлюдным и запущенным, так что поддерживать и сохранять певческие традиции там было некому. Лишь начиная с 1653 года, усилиями старца Зосимы, бывшего игумена Иосифо-Волоколамского монастыря, Опекалова обитель начинает возрождаться к новой жизни. Центр монастыря из Опекаловой пустоши на речке Бойне перемещается в село Денежное, которое всегда было монастырской вотчиной. Там заново отстраивается церковь Вознесения Господня. Однако, самым существенным явилось то, что Зосима, по всей видимости, стимулировал и возникновение третьего песнопения из свода опекаловских —«Достойно есть». То, что это песнопение возникло позже двух других, доказывает его текст, в котором присутствует выражение «без сравнения» вместо прежнего «воистину», а, как известно, оно появилось в середине XVII века в период преобразований патриарха Никона.
Ремарка «опекалов» также появилась в это время. Старец Зосима, видимо, знал о происхождении предыдущих двух песнопений, потому что обозначение ремаркой «опекалов» с его легкой руки произошло и с ними —остальными песнопениями опекаловского свода.
Краеведческие изыскания Нины Дроздецкой позволили установить имя доселе безымянного средневекового «диакона из Твери» —по свидетельству Федора Крестьянина, распевшего евангельские стихиры. Им оказался певчий дьяк Никита Шило, служивший у тверского епископа Акакия (1522-1567).
Отдельный раздел книги посвящен профессиональным музыкантам тверского Владычного двора —певчим дьякам. Если за весь период XVI века тверские писцовые книги сохранили упоминание только об одном певчем дьяке -распевщике Никите Шило, то к концу столетия ситуация в тверском архиерейском хоре существенно изменилась. Теперь костяк хора состоял уже из нескольких человек (примерно шести-семи). Из записей писцовых книг явствует, что певческая профессия объединяла в хоре родственников и, по всей видимости, была наследственной. Такой же она остается и к концу XVII столетия — об этом свидетельствует список певчих тверского Спасо-Преображенского собора 1678 года, который числит в архиерейском хоре уже 14 человек.
В 1745 г. в стенах Тверской духовной семинарии состоялась театральная постановка. Силами семинаристов совместно с преподавателем кафедры пиитики Иваном Лятошевичем была поставлена пьеса под названием «Опера об Александре Македонском» —панегирическая декламация, приуроченная ко дню рождения императрицы Елизаветы Петровны. В пьесу вставлялись игровые и музыкальные интермедии, а заключал ее оригинальный «балет двенадцати месяцев».
Во второй главе книги рассматриваются традиционные формы музыкальной жизни Твери. В XVIII столетии ее центральным очагом были церковные хоры —в данном случае, архиерейский и семинарский. Помимо своей основной деятельности, церковные хоры давали благотворительные концерты в поддержку установившейся христианской традиции, а также участвовали в городских праздниках и торжествах. В репертуаре семинарского хора преобладали духовные гимны, хвалебные канты и псальмы, тогда как архиерейский хор большей частью исполнял сочинения профессиональных композиторов. Кроме того, в рамках церковных хоров велось обучение певчих основам музыкальной грамоты, им прививались необходимые певческие навыки. Церковные хоры выполняли благородную миссию музыкального просветительства, знакомя тверичей с лучшими образцами отечественного музыкального искусства.
Музыкальная жизнь Твери заметно активизируется в XIX веке. В самом начале столетия расцветает светский салон великой княгини Екатерины Павловны —супруги тверского губернатора и сестры российского императора. На несколько лет Тверь становится настоящим провинциальным центром искусств. В Тверской Императорский дворец приезжают именитые персоны, государственные сановники, и наряду с ними видные деятели искусства, художники, поэты, музыканты. Здесь устраиваются пышные балы, увеселения, вечера музицирования. Отечественная война 1812 года внезапно прервала бурную и интенсивную жизнь губернского города. А после окончания войны, будто движением некоего маятника в обратную сторону, в Твери на несколько десятилетий утвердились сонное спокойствие и провинциальная косность нравов.
Однако к середине столетия музыкальная жизнь вновь становится насыщенной. Популярными среди тверичей стали военные духовые оркестры: 8-го гренадерского Московского полка, Тверского драгунского полка и Тверского гарнизонного батальона. Оркестры участвуют в городских торжествах, играют в городском саду, дают концерты. В это же время формируется духовой оркестр Вольного пожарного общества.
Что же касается любительских хоровых коллективов, то следует сказать, что в Твери они возникали часто, существовали недолго, но в целом сыграли немалую роль. Особого внимания заслуживает хор музыкального общества «Ладо» под управлением Владимира Покровского (1879-1881). Коллектив хора насчитывал до ста человек и всего за несколько лет подготовил и исполнил более 50 произведений русских и зарубежных композиторов.
Отдельный параграф второй главы посвящен фактам музыкального образования в Твери и тверским педагогам-музыкантам.
Третья глава книги посвящена событиям музыкальной жизни Твери (Калинине) после 1917 года. В середине 1930-х годов здесь происходит ее бурный расцвет: активно концертирует городской симфонический оркестр, возникает театр музкомедии, работает детская хоровая капелла.
Четвертая глава концентрирует внимание читателя на персоналиях. Сначала описан важный для тверского музыкального краеведения эпизод – посещение Твери Робертом и Кларой Шуман. Факт их визита был известен давно, но оставались неизвестными места их пребывания —адрес в Твери, где давала клавирабенд Клара Шуман, а также имение в Тверской губернии, куда ездили путешественники, и где проживал родной брат матери Роберта Шумана —Карл Готлиб Шнабель. В госархиве Тверской области (ГАТО) автору посчастливилось найти документы, дающие ответ на эти вопросы. В книгах оценки домов города Твери Нина Дроздецкая обнаружила адрес, по которому проживал сначала дядя Шумана, а потом его сын —Карл Карлович Шнабель. Большой деревянный дом с мезонином, указанный в описях домов и расположенный в Затьмацком районе Твери, был идентифицирован с нынешним расположением домов в Затьмачье. Выяснилось, что дом сохранился до наших дней и находится в хорошем состоянии. Сейчас это объект, охраняемый государством, но находящийся в частном владении. Удалось установить и название имения, где проживал Карл Шнабель-старший. Им оказалось сельцо (ныне деревня) Сосновицы Ново-торжского уезда (сейчас в Лихославльском районе) Тверской губернии.
Следующим объектом внимания и изучения стал тверской помещик Николай Николаевич Лодыженский. В истории отечественной музыкальной культуры он известен как талантливый музыкант, примыкавший к балакиревскому кружку в годы его расцвета —с 1866 по 1873 год. Несмотря на возлагавшиеся на него надежды, Лодыженский не стал профессиональным композитором, подобно его друзьям —Н.А. Римскому-Корсакову и А.П. Бородину. Тем не менее, идеи балакиревского кружка значительно влияли на личностное и творческое становление Н.Н. Лодыженского. Многое в его жизни и творчестве оставалось неясным и требовало изучения. Например, место рождения музыканта, о котором умалчивает Музыкальная энциклопедия. Необходимо было также изучить тверские корни рода Лодыженских и судьбу музыкального наследия Николая. В ГАТО удалось найти материалы, проливающие свет на его родословную, по метрическим документам установлено точное место рождения и крещения. В Российской национальной библиотеке посчастливилось найти неопубликованные письма Н.Н. Лодыженского к Н.А. Римскому-Корсакову. В соответствующих разделах книги проанализирован вокальный цикл «Реквием любви» и романсы Н. Лодыженского.
Далее представлена еще одна важная и весьма характерная фигура тверской музыкальной жизни. Это Александр Васильевич Александров, более известный как автор гимна Советского Союза и руководитель Краснознаменного ансамбля песни и пляски Советской Армии. До сих пор малоизученным оставался тверской период жизни Александрова, где он начинал свою музыкальную карьеру в качестве регента архиерейского хора. В Твери Александр Васильевич прожил двенадцать лет и оставил глубокий след в музыкальной жизни города.
Книга Н.К. Дроздецкой снабжена документами и любопытными фотографиями, а также списком использованной литературы.
Опубликована в газете «Вече Твери» , 2009, 9 июня. С. 6.